Игумен виссарион остапенко. Протоиерей Андрей Алексеев: мой духовник игумен Виссарион (Остапенко), насельник и духовник Троице-Сергиевой Лавры

Православный календарь

Проповедь

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Дорогие братья и сёстры, переживая события настоящей недели, мы с вами можем погрузиться в то состояние души, которые предполагает необходимость для христианина хоть в малой степени приобщиться к событию, имеющему отношение к подвигу Бога ради людей.

Путь Любви предполагает готовность человека учиться самому сложному искусству, мастерство в котором показал Сам Господь, придя на землю, умалив Себя до человеческого тела, облекшись плотью и затем отдав её на распятие за грехи человеческие, являя пример великого смирения. В этом самоуничижении Господнем перед нами открывается удивительная глубина Его милосердия и готовность показать, как много существует путей в Небесное Царство.

Своими пречистыми руками Он умывает ноги ученикам, людям невысокой профессии, Его последователям, призванным к апостольскому служению. Призывая их с Собою на особый пир, на трапезу, где совершается первая Евхаристия, Он, сетуя, но любя ученика, Его предающего, до последнего мгновения желает его спасти, однако душа, которая отошла от Бога, с трудом возвращается к своему Спасителю. Здесь трагедия ученика, который в скорости являет пример отчаяния, доводящего до самоубийства. Далее мы с вами видим пример апостола Петра, который утверждает, что не отречётся, но затем совершает именно это. И каждый из нас в своей жизни, к сожалению, повторяет его путь, устами высказывая одно, а делами являя другое. Затем в Гефсиманском саду звучит молитва. Господь трижды призывает учеников к совместному молению, но апостолы спят… А Спаситель просит Отца даровать Ему ту милость, которую Он должен понести.

Нужно понимать, что нам только отчасти открывается то, что мы можем вместить, лишь часть той боли и страдания. Речь идёт о диалоге Господа внутри Себя Самого. Ведь Спаситель обращается к Богу Отцу, Который находится в Нём. Это одна из глубочайших тайн богословия, когда речь идёт о Святой Троице. Но вместе с тем эти слова являют нам пример того, что мы должны совершать в ситуациях особого напряжения и испытаний: должны звать Бога в помощь, добавляя вместе с тем: «Да будет воля Твоя!».

Затем мы слышим о предательстве, которое совершает ученик, лобызая Христа в Гефсиманском саду. Для чего это было нужно? Это был знак. Дело в том, что после Причастия апостолы преобразились и стали настолько похожи на Спасителя, что трудно было определить, кто же среди этих людей их Учитель. Апостол Иуда показывает на Иисуса, и Его арестовывают. И здесь явлена милость, когда Господь просит убрать нож, говоря о том, что погибнет тот, кто пришёл с ножом или с мечом. Здесь обозначена и внешняя, и внутренняя составляющая жизни христианина, предполагающая в качестве оружия молитву, смирение и готовность пожертвовать собой. Перед нами открывается удивительная дверь, трудная для прохождения, но единственно возможная для спасения нашей души.

Будем стараться, дорогие братья и сёстры, быть внимательными к словам настолько, насколько это возможно в нашей жизни. Будем учиться искусству следования за Христом в готовности начать с малого, в решимости явить свои усилия в несении своего креста. Аминь!

Протоиерей Андрей Алексеев

Протоиерей Андрей Алексеев: мой духовник игумен Виссарион (Остапенко), насельник и духовник Троице-Сергиевой Лавры

Дорогие братья и сестры!

Позвольте разделить с вами мои духовные и сыновние чувства в отношении очень дорогого и близкого мне человека – моего духовного наставника и отца, насельника Троице-Сергиевой Лавры, который нёс послушание духовника этой древней обители преподобного Сергия, истинного монаха, духовного поэта игумена Виссариона (Остапенко).

Почему я это делаю именно сейчас? Дело в том, что ко мне обратились знакомые мне люди, также духовные чада отца Виссариона, с просьбой написать о нём, поскольку в настоящее время, по прошествии двух с половиной лет со дня его блаженной кончины, они решили собрать, а потом издать его жизнеописание. Такая традиция существует в Церкви, и, признаюсь честно, я ожидал этого события, поскольку речь идёт об удивительном человеке, добром пастыре, молитвеннике, обладавшем духовными дарами священнослужителе, к которому приезжали многие люди и искали его духовного руководства.

* * *

Моя первая встреча с отцом Виссарионом состоялась в конце 1990-х гг., когда, будучи студентом Российского православного университета апостола Иоанна Богослова, я приехал в Троице-Сергиеву Лавру, нуждаясь в духовном совете по важному для меня вопросу. В то время мой первый духовник, протоиерей Георгий Строев, был тяжело болен и не мог уделить мне должного внимания, а я нуждался в поддержке и пастырском слове. Об отце Виссарионе мне рассказал близкий для меня человек как о достойном духовном наставнике и истинном монахе.

Каждый из тех, кто переживал большое внутреннее напряжение в связи с происходящими в жизни событиями, предполагающими принятие важного решения, знает, как необходимо в это время мудрое духовное наставление. Я ехал в Сергиев Посад и молился Господу, Матери Божией и преподобному Сергию с просьбой о встрече со священником, о котором мне говорили.

Хорошо помню этот погожий день. Людей у мощей в Троицком соборе было немного. Помолившись и немного постояв у раки, я вышел в то место, где можно взять свечи. Возле свечей стоял немолодой монах. Я подошёл к нему и спросил, где можно найти игумена Виссариона. «А я и есть игумен Виссарион», – сказал мне батюшка.

Так началось наше общение, не только разрешившее для меня недоуменный вопрос, с которым я приехал в тот день, но и открывшее многолетнее духовное взаимодействие, в которое вошла вся моя семья. Затем, после смерти моего первого духовника, это общение переросло в духовное окормление, столь много давшее мне и моим близким.

Отца Виссариона отличала большая простота, но простота особая – высокая и проникновенная. Это духовное качество было пронзительно искренним и сочеталось с готовностью не просто принять и выслушать собеседника, но вступить с ним в серьёзный диалог о его христианской жизни. И это общение предполагало взаимность. Открывая перед собой страницы жизни этого человека, я, тогда ещё не будучи священником, но уже чая этого служения в будущем, не просто имел перед собою добрый пример, но и – настолько, насколько это было возможно для меня в то время – осознавал, что передо мною не обычный человек: не просто монах, игумен, но тот истинный христианин, который пришёл в Церковь с неподдельной готовностью душу свою положить за всех тех, кого Господь к нему направлял.

Я хорошо помню тех духовных чад отца Виссариона, которые приходили к нему на исповедь, тех, кто шёл к нему за советом, а также многих других, искавших его живого слова. Будучи духовным поэтом, всегда умалявшим свои таланты, но обладавшим редким даром слова, батюшка использовал этот дар в общении и делился своими размышлениями, представленными в очень интересном творчестве: его стихи напоминали мне простой, по душам, разговор человека с Богом и людьми о вере, рассуждение о тех насущных вопросах, которые, проходя через неравнодушное сердце, открывали новые горизонты, удивительным образом соединяя настоящее с прошлым и будущим. Именно отец Виссарион давал мне благословение на принятие священного сана, и его мудрыми наставлениями я пользуюсь по сей день – хотя, конечно, честно признаю, что для меня сегодняшнего его служение – это недостижимая высота.

Уже будучи диаконом, а затем иереем, я неоднократно бывал в келье у батюшки, где всегда получал от него не только ответы на свои вопросы, но и ту поддержку, в которой нуждался, и те советы, которые были мне нужны – как родителю, преподавателю, христианину, священнослужителю. Батюшка никогда не навязывал своего мнения, но его глубокое рассуждение о каком-то предмете или событии, с разных сторон рассматриваемое им в беседе, как будто бы открывало перед тобой Евангелие по этой теме, и очевидность принятия именного такого – как потом оказывалось, единственно верного решения – не вызывала сомнений. Более того, всё это было так доступно и так просто – в этом разговоре, в этой встрече, в этом слове, в этом горячем сердце…

Мне доводилось несколько раз принимать отца Виссариона у себя на даче, которая находилась недалеко от Лавры. После молебна и совместной молитвы мы садились за трапезу и обсуждали разные темы, всегда сдобренные духовной солью. Эти беседы имели ту высоту, которая призывала быть внимательным ко всему, о чём мы говорим за столом, а в то же время для меня такое общение во время трапезы – это то, что пригождается мне в моем нынешнем служении: как напоминание, что трапеза, по слову святителя Иоанна Златоуста, это вторая Литургия.

Неоднократно мне приходилось бывать с отцом Виссарионом в тех домах в Сергиевом Посаде, где жили его духовные чада. Это были и совсем простые старушки, и состоятельные люди. У одной такой женщины по имени Наталья обычно проходили совместные праздничные трапезы; это происходило в её большом доме в дни тезоименитства батюшки. Трапезы превращались в многочасовые духовные творческие встречи, где читались стихи и другие литературные произведения, пелись песни. Сюда приходило немало талантливых, интересных, образованных, известных и не очень известных людей.

Вспоминаю я и службы в Троице-Сергиевой Лавре, и соборования в одном домовом храме в Посаде, где собирались многие люди, ищущие у Господа утешения и получавшие его через своего духовного наставника.

Всегда легче идти по жизни, когда ты знаешь, что возле тебя есть тот, к кому можно прийти, а если не получается – то позвонить и поговорить, посоветоваться. Набираешь номер – и ждёшь, что вот сейчас, буквально через какие-то мгновения, раздастся голос дежурного на проходной у братского корпуса, ты представишься, скажешь, кого позвать, и духовный коммутатор соединит тебя с тем источником, вкушая воду которого ты обретешь и мир, и рассудительность, и радость – хотя бы на время.

Рассуждая сегодня, в мои без малого 50 лет, об этом человеке, я бесконечно благодарю Бога за то, что в моей жизни произошла и на протяжении многих лет продолжалась эта удивительная духовная связь. Таких людей, как отец Виссарион, автор известной книги, тогда архимандрит, а ныне епископ Тихон (Шевкунов) назвал «несвятыми святыми». И это действительно так. Наблюдая за жизнью, которую вёл этот человек, обращая внимание на изменения, происходившие в его духовных чадах, а также замечая малозаметные штрихи бытовых и прочих взаимодействий его с собратьями, я осознавал (и понимаю это сейчас – понимаю как пастырь Церкви): мне была оказана Богом огромная честь – соприкасаться и общаться, порой подолгу, с человеком очень серьёзного внутреннего духовного устроения, всегда умалявшим себя и рассуждавшим о своём недостоинстве. Те известные в церковной жизни слова, которые мы порой произносим, говоря о работе над собою, о спасении в вечности, о борьбе со страстями, здесь были явлены в реальном делании. И, соприкасаясь с этим воочию, ты сам и многие из тех, кто приходили к отцу Виссариону, имели перед собой достойный пример глубокого смирения, высокой молитвенной организации и столь редкий для современной, в том числе и церковной реальности евангельский образ жизни. Понимая, что не соответствуешь никак этой высоте, ты всё же поднимался на эту гору, дышал на ней особым воздухом, общался на неземном языке, а потом – снова спускался вниз и рассуждал: «Господи, за что и для чего дано мне всё это?».

Когда у отца Виссариона появлялась вторая куртка, приносимая ему кем-то из духовных чад, он её дарил. Так же он поступал и с рясами. Через его келью проходило немало разных материальных предметов, которые в ней не задерживались, чему я неоднократно был свидетелем. А уходившие от него облагодетельствованные многие и многие люди, приезжавшие из разных концов большой страны, увозили с собою в сердце не только высокий образ доброго пастыря, но и живую веру, сподвигавшую их к тому, чтобы учиться жить по слову Божию.

Есть то, о чём не хочется писать, но что хочется сохранить в своём сердце, потому что оно выше возможного для изложения на бумаге или произнесения в слове. Мы знаем, что уход из жизни человека – это неземное таинство, а если из этого мира уходит праведник, то мир и люди, живущие в нём, получают молитвенника на небе. Вместе с тем признаюсь в том, что мне сегодня порой так не хватает этих простых бесед, и я нередко себя укоряю за то, что тогда, в те годы, я мог их иметь ещё чаще, но не всегда проявлял решимость и усилия для этого. А это было так близко и доступно…

Проходит время. Наносное, мелкое размывается и уходит в никуда, а основательное, глубокое и истинное остаётся навсегда. В жизни отца Виссариона, в его служении, в его стихах и словах удивительным образом отражался Господь, Который и сегодня приглашает нас к Себе в надежде на то, что мы, обретя на пути земного странствования такое удивительное соприкосновение с духовным человеком, с благодарностью к Нему будем стараться не только на словах, но и делами подражать наставникам своим, от которых получили с благословением семена веры, богатые удобрения и обильный полив – чтобы потрудиться и хоть в малой степени принести Богу духовные плоды.

* * *

Дорогие братья и сестры!

Обращаем ваше внимание на то, что этой осенью издательством нашего храма был переиздан диск «Призыв к покаянию» – аудиосборник стихов игумена Висссариона (Остапенко).

Читает стихи настоятель нашего храма, протоиерей Андрей Алексеев.

Приобрести диск вы можете в церковной лавке нашего храма.

Позвонила сестра. Скорбным голосом сообщила, что вчера умер отец Виссарион, один из самых старейших и самых почитаемых насельников Свято-Троицкой Сергиевой лавры. И будто что-то оборвалось внутри, оборвалась нить, что связывала меня и сотни других духовных чад с этим светочем православия, вокруг которого согревали свои озябшие от мирской суеты и земной греховности люди во многих уголках нашей многострадальной Родины. Вмиг осиротели чада духовные, лишившись истинно православной подпитки, доброго совета девяностолетнего человека, не дожившего всего несколько дней до своего следующего Дня рождения.

Игумен Виссарион (Великий-Остапенко)

«Многогрешный раб Божий Виссарион…» Такую запись на обложке последнего сборника своих стихов сделал, даря мне свою книгу, православный поэт, чьи незамысловатые стихи можно было увидеть и на доске при входе в храм Владимирской иконы Божией Матери в бывшем пролетарском городе Иванове, куда я хожу…

Я сидел в келье игумена Виссариона и удивлялся скромности убранства монашеского жилища. Кровать, табурет и иконы. Иконы, от которых веяло намоленностью и которые источали особый аромат, не сравнимый ни с чем. Отец Виссарион говорил неспешно, взвешивая каждое слово и его слабый голос крепчал, когда речь шла о доброте, о помощи людской друг другу. О себе промолчал, хотя я знал от других - о том, как батюшка, принимая дары от состоятельных людей, тут же их передаривал - несчастным и обездоленным. А его советы?.. Краткие, как выстрел, немногословные, но глубокие по смыслу. Отец Виссарион, на мой взгляд, ставил в этой жизни перед собой тяжелейшую задачу: уберечь своих чад от духовной пропасти, дьявольского порока, искушений, стихами, словом, поступком осветить ту единственную тропинку меж молчаливых скал грехопадения, ведущую от тьмы к свету, всем любвеобильным сердцем старался помочь заблудшим людям по-настоящему глубоко уверовать в то, что в раздираемом противоречиями и соблазнами мире с Богом мы не одиноки.

Да, мы не одиноки… Но сегодня, когда звучат разрывы снарядов на Украине, где Василий Евстафиевич Великий-Остапенко (так по паспорту - Прим авт.) родился в селе Сенча Полтавской области, когда на его исторической родине брат идет на брата, когда мерзость запустения прокрадывается в души немощных, ох, как нам не будет доставать взвешенного и твердого слова нашего Учителя и пастыря! Пастыря, который мальчишкой был угнан фашистами в неволю и прошел суровую школу концлагерей с 3 октября 1942 -го по 29 марта 1945-го на железно-рудной шахте в Германии, где и подорвал серьезно свое здоровье. Лечиться бы ему, о себе подумать. А Великий-Остапенко самовольно обрекает себя на суровый аскетизм, воздержание от земных благ и 10 апреля 1957 года в Трапезном храме Свято-Троице-Сергиевой лавры принимает монашеский постриг, отсекая, как мечом, от себя земную мишуру, комфорт и сомнительные удовольствия. Мне, когда мы говорили о поэзии, он признавался, что счастлив. Счастлив жизнью с Богом в душе! Да это и по его стихам видно. Ему посчастливилось завести друзей по всему свету, которые всякий раз душевно поздравляли отца Виссариона с именинами, посчастливилось всем сердцем полюбить Лавру, достойно воспеть ее в своих стихах. По Божьему промыслу довелось побывать с 1970-го по 1973-й годы на Святом Афоне. Там, среди крутых скал, батюшка нес в монастыре свое послушание. Уже совсем немощный, в сопровождении братьев-монахов, отец Виссарион, направлял свои стопы в Успенский собор Лавры. Соберется с силами и - на молитву! А завтра там, 14 марта, после ранней Божественной литургии примерно в 8 утра состоится отпевание нашего любимого пастыря.

Послушник Василий (Великий-Остапенко)

Вообще-то март в биографии Великого-Остапенко - месяц особый. 19 марта 1924 года родился, 29 марта 1945-го освобожден из фашистской неволи, 16 марта 1957-го подал прошение о постриге в монахи и вот в марте же Господь призвал его в селения Свои…Случайность? Нет! Именно в этом месяце природа пробуждается. Будут расти цветы, зеленеть трава, птицы петь на все голоса, но не будет тихого и уверенного голоса нашего игумена, любимого батюшки.

Впрочем, заглянем в свои сердца и прислушаемся… Слышите? Это отец Виссарион с нами беседует. Мы не одиноки… С нами Господь и праведники Его - и, верим, наш старец Виссарион, который всю жизнь свою положил перед нами.

Мы можем говорить о том, что примерно с 1950-1960-х гг. в Тамбовской епархии в составе духовенства преобладает тип людей, которые по ментальности можно назвать «советскими», т. е не заставших дореволюционную православную традицию и вполне ощущавших себя гражданами СССР. Фраза протоиерея Леоферова из его письма к вологодскому владыке о том, что церковные люди признательны: «своему Правительству за данную ей (Церкви) свободу» вполне правдива и не продиктована веянием времени, так действительно думало духовенство. В 1944 г. заштатный священник Яков Моисеевич Соболев пишет письмо уполномоченному с целью: «Выразить свою принципиальную точку зрения на ту роль и положение, которое должен занимать священник в нашей советской обстановке». В чем же она, по мнению отца Якова? Ни много ни мало в том что: «Деятельность священников не может быть аполитичной она должна быть направлена на путь социального строительства Советской власти. Коммунизм и гуманизм не противоречат религиозным принципам, священники-консерваторы должны быть законсервированы и погребены по первому разряду. Должны быть выдвинуты священники-прогрессисты умеющие сочетать принципы веры и принципы науки. Новый священник должен быть социально полноценен, глубоко советским, культурным во всех отношениях». И Леоферов и Соболев выражали чисто обновленческий взгляд на советскую власть и на место пастыря в советском обществе, но со временем взгляд этот в Церкви возобладал.

Но все же Леоферов и Соболев это выходцы еще из старого поколения. В 1970-х гг. «эстафету» преемства подобных взглядов перехватило более молодое поколение, конечно же, не в таких «революционных» формах, но, по правде говоря, и время в которое они жили, называли «застойным» и мыслить революционно тогда не принято было. В 1977 г. уполномоченный Н. Астафьев разослал всем священнослужителям епархии своеобразную анкету. Требовалось ответить на два вопроса, один из них звучал следующим образом: Есть ли социальные идеи у современного русского православия? Ответ на этот вопрос были наподобие вот таких: «Современное русское православие стоит на страже интересов трудящихся масс, так как оно в своих действиях проповедует трудолюбие, без труда нет спасения человеку, без труда не может быть жизни на земле». Или: «У современного православия есть социальные идеи: это идея мира. На чем основывается РПЦ, да и не только церковь, но и все наше советское государство, которое управляется великим кормчим, борцом за мир Л.И. Брежневым. Пастырь должен защищать интересы своей Родины». Помимо прочего священники писали в своих пространных письмах-ответах и о том, что: «РПЦ способствует социалистическому прогрессу. Впервые в истории осуществлена подлинная свобода совести, законодательством запрещено оскорблять религиозные чувства верующих, ущемлять их права», и что «Великий Октябрь в моей жизни и в жизни всех моих родных сыграл огромную роль - роль освободителя от эксплуатации человека человеком», и что «с атеистами верующий человек не должен вступать в контакты, потому что неверующему человеку ничего не доказать, если он ни во что не верит».

Каких-то попыток сопротивляться тем процессам, которыми было охвачено все общество, бороться за паству, что-то реально противопоставить атеистической пропаганде среди тамбовского духовенства не было. Когда в 1977 г. арестовали священника Дмитрия Дудко, общее мнение тамбовского духовенства по этому поводу было следующим: «Да священник Дмитрий Дудко действительно является морально разложившемся, антисоветским человеком. Дм. Дудко предал свой святой закон Конституцию СССР».

И лишь немногие старые священники ответили уполномоченному, что отца Дмитрия Дудко не знают лично, о деле его ничего не слышали и поэтому сказать ничего не могут. Однако оставались еще в епархии священники, которые решались, если не противостоять произволу властей, то, по крайней мере, отстаивать свою точку зрения. Одним из таких пастырей был протоиерей Валентин Ястребцев, бессменный с 1947 г. настоятель Благовещенской церкви с. Ново Томниково Моршанского района. Еще в 1960 г. тамбовский уполномоченный так его характеризовал: «Священник Ястребцев, старой закалки, ничего нового не понимает и не хочет понимать». А в 1970 г. отец Валентин поучал уполномоченного Дмитракова: «Идейная борьба презирает всякого рода террористические акты, а требует кропотливого, крайне терпимого труда. Для этого нужно почаще расставаться с роскошными кабинетами, углубляться в гущу массы, дышать полной грудью, зловониями их трудового пота, полюбить свою аудиторию, расположить их к себе, вот тогда и не потребуется презренный метод запугивания». В конце 1970-х гг. отец Валентин продолжал крестить детей без предварительной записи паспортных данных их родителей. На неоднократные предупреждения уполномоченного отвечал ему, что его: «Античеловеческие размышления, навеяны сатаной» и продолжал совершать крещения, так как считал нужным. Долгие годы он заботился о красивейшем храме епархии, часто вкладывая в его реставрацию собственные деньги. Сам отец Валентин пользовался огромной популярностью в среде народа как духоносный пастырь и старец. К нему ехали со всех областей Союза. Как священник он был выходцем из старинного священнического рода и прекрасно осознавал, как изменилось положение пастыря в современных условиях. Кроме того, он видел, каково было внутреннее и внешнее положение Церкви до революции (он родился в 1899 г.), после и теперь. На закате своей жизни в конце 1970-х гг. он с болью констатировал: «Горе в том, что гнилая антицерковная позиция живет и после 60-я революции. Городское духовенство всегда презирает сельское и владыки «князья церкви» вечно чрезмерно приумножают заслуги городского духовенства и наплевательски относятся к сельскому. Я бросил бы сейчас службу, но любовь и безграничная привязанность ко мне удерживают меня от этого».

Владыка Иоасаф, понимая значение старых священников, очень многое делал для того, чтобы их опыт и знания передавались молодому поколению. Не случайно, что в Покровском соборе г. Тамбова им были собраны заслуженные и маститые старцы-протоиереи: Аристарх Кедров, Роман Новиков, Николай Смирнов, Иоанн Леоферов, одно время служил будущий ректор Ленинградской духовной академии протоиерей Михаил Сперанский. В конце 1940-х первой половине 1950 - х гг. действовали своеобразные курсы для тех, кто желал получить сан. Священники с духовным образованием обязательно экзаменовали кандидата, делали заключение, с которым соотносил свои решения архиерей при рукоположении того или иного кандидата. Однако постепенно старое духовенство умирало, учить и опыт передавать, уже было некому. И со второй половины 1960-х гг. мы уже имеем не только нехватку священников, но кризис духовничества. Не случайно, что институт окружных духовников исчез примерно в это же время, и теперь не было духовника в каждом округе, а был единственный епархиальный духовник для всего духовенства епархии, что едва ли благотворно повлияло на духовную жизнь самих пастырей. А ведь для священника духовник это не только руководитель в духовной жизни, но и первый опытный советник по вопросам пастырско-духовнической практики. И когда я говорю о кризисе духовничества, я имею в виду, прежде всего как раз отсутствие в епархии священнослужителей, которые всерьез занимались бы духовным руководством своей паствы, а не только совершением богослужений и требоисправлением. В 1970-х гг. священник, который что называется «возится с людьми» воспринимался в своей собственной пастырской среде достаточно неоднозначно, как чудак и неадекватный человек и даже правящий архиерей не всегда понимал такого рода людей, налагая на них прещения. Для нашей епархии наиболее типичный в этом смысле пример такого рода это дело игумена Виссариона (Гордиенко).

Семен Гордиенко (в монашестве Виссарион) происходил из украинских крестьян, родился в 1916 г. Закончил только три класса сельской школы, был осужден за веру, а после войны в 1952 г. поступил в Глинскую пустынь, где был пострижен в монашество и возведен в сан иеродиакона, а затем иеромонаха. Духовным отцом в пустыни у него был архимандрит Андроник (Романцов). После закрытия пустыни властями в 1961 г. иеромонах был принят в Тамбовской епархии и назначен настоятелем в Иоанно-Предтеченский храм с. Ивановка Сампурского района. Истовое служение, любовь к людям и желание им помочь привлекало к нему большое количество верующих, которые искали в нем слова утешения и поддержки. В основном среди этих верующих были женщины, которые приезжали почти со всех концов страны. Среди них было много тех, кто страдал психическими заболеваниями, но в отце Виссарионе они находили духовную помощь себе. Постепенно за тринадцать лет в Ивановке образовалась большая община, состоящая из духовных чад тогда уже игумена Виссариона. Такое положение стало вызывать беспокойство правящих тамбовских архиереев. В 1972 г. архиепископ Тамбовский Ионафан (Копалович) писал Патриарху по поводу общины Виссариона: «Поводом для подозрений и ненужных разговоров в данном случае мог послужить вкоренившийся в Тамбовской епархии - да и не только в Тамбовской епархии - обычай собираться вокруг монашествующих священнослужителей целому сонму духовных чад женского пола, которые часто приезжают к своим духовным отцам (старцам), иногда из весьма отдаленных районов и даже областей, для исповеди и духовных бесед. Эти частые посещения обращают на себя внимание, подвергаются кривотолкам, а иногда в среде таких духовных чад попадаются и случаи неправильного понимания таких духовных отношений. Все это и еще другие извращения могут только принести вред, как самим духовным чадам, так и их духовникам, а возможно даже и всей Церкви». Но владыке Ионафану как-то удавалось держать под контролем эту общину. Однако уже тогда начались конфликты между местными верующими и исполнительным органом церкви и чадами отца Виссариона. Сменивший владыку Ионафана епископ Дамаскин (Бодрый) по началу явно выделял среди остального тамбовского духовенства игумена. Представил в 1973 г. в Патриархию на него самую положительную характеристику. Весной 1974 г. эта положительная характеристика была повторена по случаю представления игумена Виссариона к очередной Патриаршей награде - Палице, каковой он и был удостоен 21 февраля. Не раз владыка посещал приход лично. Такое внимание к отцу Виссариону раздражало очень многих, были видимо у него противники и в епархиальном управлении, так епархиальный секретарь протоиерей Василий Грицюк в 1974 г. в одном из своих рапортов на имя архиерея с сарказмом писал об игумене: «Вся вторая половина его пастырской деятельности в с. Ивановка прошла для него под сенью сомнительной славы «угодника Божия», «прозорливца» и даже «чудотворца». Славу эту создали ему его поклонницы, женщины, или по монашеской терминологии - «духовные дочери». Из контекста этого высказывания видно, что к этому времени в большей части духовенства сам факт наличия у пастыря духовных чад воспринимался с подозрением, т. е. сами священники видели себя не как «пастырей добрых», а лишь как наемников для исполнения треб.

Поток жалоб на отца Виссариона все возрастал, последней каплей в отношениях с епископом Дамаскиным стала болезнь игумена Виссариона из-за которой он отказался служить в церкви, что было воспринято владыкой как открытый вызов лично себе. Он сам стал приезжать в Ивановку и демонстративно служить, как рядовой священник, а затем и запретил в священнослужении отца Виссариона, за которого тут же стали вступаться его чада, отправляя письма и на имя Патриарха и в Совет по делам религий. В один из приездов епископа Дамаскина, верующий вступили с ним в прения по поводу запрещения игумена Виссариона, за что владыкой в устной форме были отлучены от причастия. Ситуация накалялась и думается это положение стало одной из причин перевода владыки Дамаскина на другую кафедру, а затем назначение управляющим Тамбовской епархией архиепископа Михаила (Чуб). Прибыв в Тамбов, он тут же начал разбираться в ситуации: им было снято прещение с игумена и его чад, наложенные епископом Дамаскиным, да и собственно действия самого владыки Дамаскина признаны неправильными о чем он писал в своем рапорте на имя Святейшего: «Очевидно, он руководствовался благими целями, но методы, которыми он пользовался, далеки от совершенства, поскольку ни одно из предъявленных игумену обвинений ничем документально не доказано». Но и позицию, и положение самого игумена владыка Михаил не одобрял, считая что: «Вина - или, правильнее сказать, ошибка его (Виссариона) заключается в том, что он по своей недальновидности и при отсутствии постоянного духовного руководства, отнесся с излишним доверием к своим увлекающимся «духовным дочерям». Таким образом, архиепископ Михаил вынес абсолютно правильный диагноз той обстановки, которая сложилась в приходе с. Ивановка.

В приход был назначен новый настоятель, белый священник отец Валентин. Вообщем-то обычный «советский священник», без каких-либо духовных запросов и совершенно лишенный способностей или даже желания заниматься пастырским окормление прихожан. Отец Виссарион стал вторым священником и на первых порах его отношения с настоятелем складывались вполне хорошо. Но постепенно его духовное устроение входило во все большее противоречие с настроением отца Валентина. Т. е. пастырь монашеского склада, с серьезными духовными запросами никак не мог ужиться в одном приходе с вполне светским священником. Они оба были глубоко чужды друг другу.

В конечно итоге отец Виссарион ушел за штат, ему было предложено поехать на Кавказ к митрополиту Зиновию (Мажуге), который осуществлял духовное руководство всеми бывшими Глинскими монахами, но игумен, сославшись на свое плохое здоровье, отказался от этой поездки, чем проявил непослушание по отношению к правящему архиерею. Но тем не менее ситуация в Ивановском приходе постепенно нормализовалась.

История игумена Виссариона (Гордиенко) показательна для эпохи 1970-1980 - х гг. Конечно же, молодой монах не имеющий не пастырского опыта, ни элементарного духовного образования, попав на приход, тут же стал объектом пристального внимания тех верующих, которые все же искали возможности получить нормальное духовное руководство и, конечно же, учитывая, что чадами его в основном были женщины, он сам подвергался достаточно серьезной опасности. Ведь примерно в это же время был в нашей епархии другой монах, который вступил в брак с одной из своих духовных чад. Но в тоже время вся эта ситуация говорила о том, что приходское духовенство не удовлетворяло духовных нужд своей паствы, не соответствовало своему пастырскому званию, коль один человек привлек внимание верующих, даже из-за пределов епархии.

Судьба и других пастырей-духовников также была печальна: архимандрит Рафаил (Брыксин) занимавшийся духовным руководством и имевший немало чад в разных частях епархии и за ее пределами в течении 1960-1970-х гг. немало претерпел и от своих собратьев и от церковного руководства. Вся его жизнь в это время бесконечное скитание из прихода в приход, он и умер-то в 1976 г. в глухом селе Александровка Сосновского района. Уже упоминавшийся отец Валентин (Ястребцев), который с 1970-х гг. единственный из тамбовского духовенства занимался отчиткой бесноватых, в 1984 г., уже будучи за штатом, подвергся издевательствам молодого священника, назначенного настоятелем Новотомниковской церкви и был доведен им до нервного срыва. Все эти примеры свидетельствуют о нездоровой духовной атмосфере в епархии вообще и низком духовно-нравственном уровне молодого тамбовского духовенства. Впрочем, ситуация эта была вполне прогнозируема еще в 1950-е гг., когда начало уходить старое духовенство и преемственность в передаче традиции пастырского окормления от старого к молодому поколению была нарушена.

О.Ю. Левин. Лекции по истории Тамбовской епархии

С Днем семьи, любви и верности! День семьи, любви и верности - российский праздник, который отмечается на государственном уровне 8 июля и приурочен ко дню памяти святых князя Петра и его жены Февронии, покровительствующих семье и браку в православной традиции. Символом Дня семьи, любви и верности стала ромашка. В день празднования плетут венки из ромашек, дарят букеты ромашек, открытки с изображением ромашек или других символов семьи. Популярной традицией стало заключение браков 8 июля: по этому случаю многие ЗАГСы продлевают часы работы и отказываются регистрировать разводы. Наибольшей популярностью пользуются залы регистрации гражданских состояний Мурома, где стараются зарегистрировать брак жители других городов и стран. День семьи, любви и верности отмечается в России и других странах - Болгарии, Белоруссии, Азербайджане, Украине, Германии, Великобритании, Франции, Приднестровье. Главные торжества традиционно проходят в Муроме 8 июля или в предшествующий празднику выходной, если дата приходится на будни. В городе проходят концерты, проводятся торговые и ремесленные ярмарки, открываются анимационные площадки для детей, а праздничный вечер отмечается гала-концертом и праздничным фейерверком. Всероссийский праздник, получивший название «День семьи, любви и верности», впервые прошёл 8 июля 2008 года. Его организатором стал Фонд социально-культурных инициатив, возглавляемый Светланой Медведевой, которая каждый год приезжает на праздник в Муром. День Петра и Февронии День памяти святых благоверных Петра и Февронии Муромских отмечается православной Церковью дважды в году – в воскресенье, предшествующее 19 сентября, в честь перенесения мощей и 8 июля в день их праведной кончины. Являя нам пример идеальной супружеской жизни, христианской любви и преданности, святые Петр и Феврония считаются покровителями православной семьи и брака. День их памяти совпадает с общенациональным праздником – Днем семьи, любви и верности. Господь свёл эту чету удивительным образом. Брат муромского князя Петр, заболев тяжким недугом, отправился на поиски лекаря в Рязанские земли. Там он встретил Февронию. Девушка согласилась исцелить князя при условии, что он станет её мужем. После своего выздоровления Петр сдержал обещание и взял Февронию в жены. За свою земную жизнь святая чета показала невероятную преданность друг другу. Все радости и невзгоды они привыкли делить пополам. Даже когда муромские бояре взбунтовались против княжны из крестьянского сословия и потребовали у князя отказа от престола, Петр не оставил Февронию и вместе с ней покинул город. Вскоре после их ухода начались распри и смута, сам народ попросил князя вернуться и занять место законного правителя. Перед смертью по благочестивому обычаю супруги приняли монашеский постриг с именами Давид и Ефросиния. Святые Петр и Феврония скончались в один день. Они завещали положить их в один гроб, который давно для себя приготовили. И по сей день мощи муромских чудотворцев покоятся в общей раке. С праздником, друзья! Огромного-огромного всем счастья и большой настоящей искренней и истинной ЛЮБВИ!!!

Я в семье самый младший. И не просто младший, еще и поздний. Мама меня родила спустя 11 лет после того, как родила предыдущего (всего нас четверо братьев). А связано это было с тем, что у мамы начались серьезные проблемы со здоровьем. Как говорила мама: следствие ее военного детства. В 15 лет она вынуждена была работать на предприятии Заготзерно. Кем работать? Обычным грузчиком. Росточком она не вышла (150 см.), изможденная голодом вместе с еще подругой тягала 50-70 килограммовые мешки с зерном, грузила пульмановские вагоны.

Мы со слезами слушали о том, как "несешь такой мешок на спине и по ногам течет, мочевой пузырь просто не выдерживает таких нагрузок. Видать, надорвалась будучи еще девочкой. В 15 лет, по ее словам вглядела не старше десятилетней. Да и беременность проходила тяжело. А потом и разрешиться не моглла. Поэтому, несмотря на поздний срок, поехала она в Загорск, в Лавру к Преподобному. И у раки преподобного Сергия, во время братского молебна со слезами просила о молитвенной помощи. Где и дала обет, буде родится мальчик, назвать его в честь преподобного Сергия. Тотчас, по приезду домой мама благополучно родила мальчика, которого назвали Сережей. То есть, Вашего покорного слугу.

Но это все предистория.

С моего раннего детства мы с мамой и ее подругами часто ездили в Загорск к Преподобному. Помню, как однажды, во время то ли ранней Литургии, то ли братского молебна (уж и не помню), мама мне потихоньку указала на одинокого мужичка, который скромно стоял где-то в уголочке с закрытыми глазами и молился. "Смотри, Сережа, это отец Виссарион, его не пускают в Лавру, а он молится и молится". Затем, отвечая на мой вопрос "а почему отец Виссарион лысый и без подрясника?", мама поведала мне историю о том, как о.Виссарион решил уехать на Афон. Но тоска по родине была настолько сильной, что он стал всеми правдами и неправдами добиваться возвращения в СССР.

Это было почти невозможно: гражданства он уже лишился, и Союз таких обратно не принимал. Он и в консульство обращался и в посольство. Как уж он добился разрешения вернуться, мама не знала. Знала только, что теперь путь в Лавру был для него заказан. Уж сколько он не уговаривал наместника, в ответ слышал решительный отказ. Наверное, обоснованный: ушел самовольно из монастыря на Афоне, бросил послушание, нарушил обеты. Но, самое главное, как я тогда понял, власти строго-настрого запретили принимать о.Виссариона обратно. "А однажды,- продолжала рассказывать мне мама, - его подловили какие-то хулиганы, обстригли налысо, обрили и жестоко избили. Но это были наверное, не хулиганы и подосланные люди. И запретили строго-настрого приближаться к Лавре. А он все равно ходит к каждой службе. И на братский молебен ходит и к каждой службе: и к ранней и к поздней и ко всенощной. Видишь как он любит Бога, видишь какая у него вера? А ты все время хнычешь, маам, когда уже мы поедем домой"

"Мам, а где он живет, что кушает?" "Ну нашлись сердобольные люди. Кто хлеба подаст, кто денежку, кто у себя приютит..." Будучи уже школьником (по-моему... уж и не вспомню за давностью лет), мама мне рассказала новость из Лавры, что о.Виссариона обратно приняли в Лавру. Честно скажу, действительно ли полностью эта история правдива, или быть может, приукрашена людской молвой. Скорее всего, последнее. Но увидел его я именно в 70-х годах. И образ его (по-моему, в фуфайке какой-то, с закрытыми глазами, молящегося в уголочке запомнился с детства...

Затем, видел его не раз. И под благословение подходил. Но, близкоо не общался как-то. Восприемником моим по постригу стал ныне покойный архимандрит Сергий (Петин), старый добрый друг моего Владыки Варнавы. Как-то так повелось, что ближе всех мне стали и его (о.Сергия) друзья: и архим.Николай, и архим. Афанасий (Алафинов). Всех их уже призвал Господь. А с о.Виссарионом мы все же пообщались однажды. Точнее, уже позже и не однажды, но мимоходом как-то. И вот об одном таком случае я и хочу всем рассказать. Собственно говоря, ради этого и был затеян мой рассказ в ЖЖ.

1995 год. Я - два года как наместник Чебоксарского монастыря. Предстояло восстанавливать его. Ну... как сказать. Монастырь есть, братия есть, есть наместник в моем лице. А здания монастыря. Скажем так, их почти что не было: руины в стиле Сталинградской битвы. К 95-му году кое-что удалось: освятили зимний храм, начали службы. Владыка всячески поддерживал, благотворители помогали кто как мог. Но, могли-то не всё далеко: на дворе 90-е годы как-никак. Все предприятия города, кто на лопатках уже давно, а иные еле дышут-выживают, рабочие все по вынужденным отпускам. Одним словом, лихие 90-е...

И вот в 94-м, обойдя целую кучу кабинетов, предприятий. я все так добрался в Москве до автозавода ЗиЛ. Конечно не бесплатно, но с большой скидкой, что-то процентов 65-70 для монастыря продали ЗиЛ "головастик". Машина в монастырском хозяйстве вещь крайне необходимая и полезная. Машина-то есть, а вот водитель в монастыре всего-то один... Он же и наместник монастыря. И вот начали мы ездить из Чебоксар в Москву. Для епархии свечей в Софрино закупим, для себя что-то. Книжные издательства книги жертвуют. Так потихоньку и жили да строились.

В каждых поездках останавливались в Лавре у о.Сергия. Уж какую он к нам любовь и сострадание проявлял. Накануне поездки созвонимся с батюшкой. Он к вечеру начинает нас ждать: благословится у о.Наместника, чтобы машину пристроить (тогда разрешали ставить у колокольни) и с охраной договрится. 700 км. путь неблизкий. Приезжали ближе к полуночи. Он и картошку нажарит и чаю заварит, и спать уложит: меня в гостиницу, послушника, моего спутника, в колокольне.

Та поездка в 1995-м запомнилась особенно ярко. Несколько тому причин. Вот одна, главная. На утро, уже груженные под завязку я собираюсь в дорогу. Отец Сергий вышел провожать меня. Сажусь в кабину - машина не заводится. Пробую снова - тот же результат. Даже не схватывается. Странно: накануне все было хорошо, а тут... О.Сергий стоит рядом, послушник Антоний (сейчас игумен Феодосий, наместник одного из монастырей в Чувашии), тоже. Но чем они могут помочь...

Полез под капот. Проблему выяснил почти сразу: нет искры. А искры нет, потому что на крышке тромблера я обнаружил трещину. Водители меня поймут: надо менять крышку. А где ее взять в Лавре? Помню еще, снег шел мокрый, на дворе март: вымок почти сразу. Побежал по гаражам: в лаврский гараж, в академчиеский. Нет ни у кого тромблера от ЗиЛа. От Волги есть, от Жигулей. От ЗиЛа нет. Честно говоря, в 90-е и в городе вряд ли найти тромблер. Пока суд да дело, время уже к полудню, четыре часа прошло. Отец Сергий, бедный, переживает за нас, расстраивается. Нашел какой-то тулупчик мне накинуть, да маловат оказался. Ходит вокруг машины, причитает "Господи, помоги, Господи, помилуй!"

И в это время по каким-то делам мимо проходит о.Виссарион. Ну как проходит. Тогда уже ходил он не резво. Тут я приведу диалог о.Сергия с о.Виссарионом
- о В: "что такое, не заводится что ли? Сломались?
- да вот, отец, машина сломалась, нужной детали нет, о.Савватию надо ехать в Чебоксары, аж 700 километров
- 700 километров?! Ай ай, далекоо, далекоо, дааа....
- о.Виссарион, ну помолись ты, чтобы доехали благополучно. Это о.Савватий, он монастырь восстанавливает, там одни руины
- ой, 700 километров, ой далекоо, это не близко совсем ведь, ай-ай, ну о.Савватий, монастырь значит, Господи помоги, чтобы доехал, чтобы завелась машина, Господи, помилуй, даа...

С такими словами, покрестившись на Успенский собор он пошел дальше. Неспешно... А о.Сергий мне говоорит: "ну что, пойдем хоть чаю попьем, замерзли вы уже бененькие. А то может попробуешь еще разок завести, а вдруг заведется?"
Надо сказать, что пока я крутил стартер, аккумулятор уже весь совсем почти разрядился. Какой смысл с трещиной в тромблере аккумулятор совсем садить? Уж не знаю, почему, но как-то решил попробовать. Так... на вский случай.

И что вы думаете? Завелась! С "дохлого" аккумулятора, с треснутым тромблером!!! Завелась!!! А трещина была такая довольно внушительная! И работает. Неустойчиво конечно: чихает, кашляет, но работает. Представьте нашу радость! По молитвам двух старцев, автомобиль, который в принципе работать не может, завелся и работает. Тут отец Сергий стал звать на чай, да какой там чай! А ну как заглушу, да не заведется?!

Так мы и доехали относительно благополучно до Владимира, где на большом авторынке сразу за городом я приобрел новую крышку тромблера. И хорошо за полночь добрались до монастыря. Вот такая история. Хочу добавить, что в ней нет ни капли художественного вымысла. Кроме того, есть живой свидетель, который может подтвердить мой рассказ.

Впрочем, в самом начале я обещал рассказать об остальных причинах, почему мне запомнилась та поездка. Во-вторых, когда мы уже тронулсь в путь из Сергиева Посада, по радио узнали об убийстве Владислава Листьева, который был застрелен накануне в подъезде собственного дома. Так всю дорогу слушали об этом преступлении...

P.S.
Следующая причина в моем отступлении (куда же я без постскриптума). При выезде из Нижнего Новгорода, неподалеку от поста ДПС (тогда, по-моему, еще ГАИ называлась) решили остановиться, да перекусить бутербродами с чаем, которые так заботливо собрал для нас о.Сергий. Заодно и воду в омыватель залить (всю дорогу шел мокрый снег - весь путь - сплошная снежная каша с грязью). Только остановились, достаем бутерброды, как останавливается перед нами преграждая нам дорогу какая-то "девятка" грязного цвета. Выходят из машины такие дружелюбные парни, руками машут, улыбаются. Опускаю стекло. "Что везем, бродяга?" "Свечи,- отвечаю". "какие свечи? Жигулевские или москвичовские?" "Да нет, - говорю,- не автомобильные свечи, церковные! Разве не видно по нам?" Смеются, извините, дескать, не поняли сразу. Спрашиваю: "а на какой предмет интересуетесь?"
-да работаем мы здесь, батюшка... рэкетом занимаемся. Вы нас это.... благословите, этсамое... помолитесь что ли, или как там правильно
-ну, ребята, вы же понимаете, что благословить-то я вас на такое не могу: все таки это не благое дело. А так, помолюсь, конечно, чтобы Господь вас вразумил, да наставил.
Сели ребята в машину и укатили.
Так я и с рэкетом столкнулся. Вот и запомнил ту поездку.

Ну а с о.Виссарионом мы и потом встречались. При следующей встрече, по-моему за братским обедом, он спросил, как я доехал. Благодарил его за молитвы. А он засмущался...

Простите, что писал много: не получается у меня быстро и кратко. Графоман, должно быть. Дочитавших до конца - благодарю за терпение... Так вот. Краткая встреча с человеком остается в сердце на всю жизнь. Царствие Небесное новпреставленному игумену Виссариону, Вечный покой.